[mewmewpower]

11.04.2011 в 18:11

Пишет  Sapphire1984:

Соблазн

Оформление одобрено модератором

Название: Соблазн
Автор:  Sapphire1984
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: NC-17
Персонажи и пейринги: фем!Хоук/Себастьян
Жанр: Romance, PWP
Аннотация: автору не понравился "целомудренный" роман с Себастьяном, поэтому автор его подверг искушению.
Предупреждения: сцены откровенного содержания, возможно ООС
От автора: у автора ощущение, что он немного сфлаффил в конце.
Статус: закончен

Себастьян стоял недалеко от алтаря, наблюдая за тем, как огонь свечи медленно плавит воск. Тонкие струи растекались по подсвечникам и полу возле огромной статуи Андрасте – невесты Создателя – словно это были слезы пророчицы. Наверняка, если бы она увидела все то, что сейчас творилось в Вольной Марке – в Киркволе и родном Старкхевене, она бы разрыдалась над жестокостью и пороком, существовавшими в мире.

Он и сам часто хмурился, видя ту несправедливость, которая творилась на улицах города, и видя лица прихожан, которые приходили просить помощи и наставлений у Создателя и Андрасте.

Жизнь в Киркволе была подобна буре на горизонте. С одной стороны опасность кажется далекой, и есть шанс, что подует ветер, который рассеет грозовые тучи, но с другой стороны эта буря намного реальнее и опаснее, чем ты о ней думаешь, и она готова вот-вот разразиться страшным стихийным бедствием. И никто не сможет спасти людей от этой угрозы. Никто, кроме…

Хоук.

За всю свою жизнь он не встречал женщин, подобных ей. В ней было изящное сочетание благородства, добродетели и решимости. Она всегда старалась защитить слабых, помочь нуждающимся и сохранить мир и порядок. Настоящий Защитник Кирквола. Друзья и близкие восхищались ею, жители Кирквола часто вспоминали ее добрым словом, и даже храмовники, которые сейчас все больше и больше пытались получить влияние в городе – хотя благодаря Мередит они и так давно уже были настоящими правителями Кирквола – относились к ней с уважением.

Она была тем, кем ему не быть никогда. В Себастьяне было слишком много сомнений и нерешительности. Каждый день в нем кипела борьба, разрывающая его на части. Каждый день он пытался найти ответ или получить знак, как ему поступить со своей жизнью.

Себастьян лишь относительно недавно принял обет, поклялся служить Андрасте и забыть о внешнем мире. Однако после того, что случилось с его семьей, после этого зверского убийства и свержения рода Ваэлей с трона Старкхевена, он не мог не задумываться над тем, чтобы вернуться домой и восстановить имя семьи.

Тот демон из поместья Хариманнов пробудил в нем давно забытое желание править, и оно до сих пор не отпускало его. Сколько бессонных ночей он провел, раздумывая над тем, имеет ли он право желать подобного, или же это соблазн, искушение демонов Тени и его проверка перед всевышним Создателем?

Имеет ли он право обрекать жителей Старкхевена на гражданскую войну? Имеет ли он право заставлять их сражаться за правителя, который не может принять твердое решение? Будет ли он достоин управлять народом, если нарушит обет, данный Церкви?

Ответы на эти вопросы он искал каждый день, и не находил их.

Его споры с Эльтиной оканчивались ничем. Ее преподобие желала, чтобы он остался в лоне Церкви, и он сам не знал почему, но начинал доказывать Эльтине, что его долг состоит в возвращении на родину. Порой ему казалось, что она хотела, чтобы он остался, именно потому, что видела в нем эту нерешительность, и задавалась теми же вопросами, что и он. Себастьян не мог отрицать того, что кое в чем она была права. Однако это все равно не убеждало его в том, что он должен навсегда остаться преподобным Братом и посвятить свою жизнь служению Андрасте.

Однако Ее преподобие была не единственной, с кем он мог откровенно поговорить. За эти годы Хоук стала его настоящим другом, единственной, с кем он действительно мог поделиться своими сомнениями и тревогами.

И это пугало его… Его пугала эта женщина… Пугало то, какое влияние она оказывала на него.

Беатрис была красива, он не мог не признать это. Конечно, еще в пору своей разгульной жизни, у него были женщины намного роскошнее ее, однако ни одна из них не смогла бы сравниться с той яркостью и уникальностью, какой обладала Хоук. В ней было что-то, что заставляло его желать пойти за нею на край света. И это настораживало его еще сильнее.

С самого их знакомства, когда она совершенно неожиданно для него сообщила ему весть о том, что его родные отомщены, и наемники, вырезавшие всю его семью, убиты, Себастьян не мог ее забыть. Он не знал, что поразило его больше: то, что за его семью отомстили, или то, что это сделала такая женщина как Хоук.

Но даже сейчас, спустя несколько лет, он не знал, как нужно относиться к этой женщине. Безусловно, он считал ее своим другом, однако часто ему казалось, что она для него значит намного больше. Каждый день Себастьян пытался сдерживать себя, старался не переходить грань, которая была слишком явной между ними.

Что может быть общего между тем, кто принес обеты Церкви, и тем, кто свободно распоряжается своей жизнью?

Себастьян прикрыл глаза и покачал головой. Мысли о Хоук действительно все чаще и чаще посещают его, не давая покоя и привнося в душевное состояние еще больше хаоса. И даже молитвы не спасают его.

Он сделал еще одно усилие, пытаясь сосредоточиться на молитвах и размышлениях о своем выборе. Даже когда он только начинал свой путь служения Церкви и уже смирился с тем, что навсегда останется здесь, ему не было так трудно сосредотачиваться на молитвах. Сейчас же, каждый раз его разум начинал дрейфовать.

Сзади послышали легкие, еле слышные, но уверенные шаги. Себастьяну не нужно было оборачиваться, чтобы узнать того, кому они принадлежали. Шаги стихли, но он все равно не обернулся.

Он чувствовал, как она смотрит ему в спину, как внимательно изучает его позу и ждет реакции. Но Себастьяну не хотелось оборачиваться. Почему ему кажется, что она искушает его? Он должен быть стойким, он не должен поддаваться ее чарам…

-Молитвы всегда так увлекательны, - послышался дружеский смешок Хоук за его спиной. – Мне даже иногда завидно, что я не умею развлечь себя подобным. Наверное, хорошо, когда так увлекаешься, что ничего вокруг не замечаешь.

-Молитвы помогают очистить разум, Хоук. Они не для развлечения, - ответил Ваэль своим спокойным, размеренным голосом. Он даже не обернулся к ней, но чувствовал, что она продолжает внимательно смотреть на него. – Хотя и может показаться, что я полностью погружен в них, на самом деле я замечаю, что творится вокруг.

-Да ну? – Она насмехалась над ним. Не зло, по-дружески. Но эта насмешка в голосе заставляла его моментально вскипать внутри. Себастьян давно научился не показывать своих чувств и эмоций, пряча их глубоко в себе, наверное, поэтому Беатрис так нравилось его дразнить. – А мне уж было показалось, что ты не заметил моего прихода….Или подумал, что я религиозный мираж. Знаешь, долгие молитвы не всегда…благо.

-Хоук, я знаю меру, - ответил Себастьян, - но мне приятно, что ты обо мне беспокоишься.

Он наконец-то развернулся к ней, спокойно встретившись с ее хитрым взглядом. На лице женщины была легкая улыбка. Ее явно забавляла подобная беседа. Однако он не мог позволить подобному разговору продолжаться. Здесь было слишком много угрозы для его спокойствия.

-Я так полагаю, ты пришла не для того, чтобы обучиться молитвам или исповедаться, - произнес Себастьян, посмотрев своими голубыми глазами прямо на нее. – Я тебе нужен для чего-то?

-Сразу к делу? - широко улыбнулась она. – А я то было подумала, что ты мне рад.

-Беатрис…Хоук, ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть, - слегка улыбнулся Себастьян. – А я знаю, что ты занятой человек, поэтому не станешь приходить просто так.

-Для своих друзей у меня всегда найдется свободное время, - слегка развела руками Хоук. – Но ты прав, я не просто так пришла. Я была в Башне Наместника и встретила там Ее преподобие. Она поделилась со мной своими опасениями на счет твоего душевного равновесия и попросила навестить тебя.

-Эльтина всегда беспокоится о каждом из нас, - кивнул он. – Она очень чуткая женщина, однако…

-Только не говори, что тебя ничего не беспокоит на самом деле, - вдруг посерьезнела Хоук. – Я тоже не слепая. Тебя и вправду что-то беспокоит. Ты все еще терзаешь себя из-за Старкхевена?

-Это всегда будет проблемой для меня, - вздохнул Себастьян, а затем гордо вздернул подбородок. – Вопрос веры и вопрос долга. Я знаю, что мы это обсуждали уже не раз. И я знаю, что ты хочешь, чтобы я следовал своему долгу перед семьей. Так же как Эльтина хочет, чтобы я следовал своему долгу перед Церковью.

-Ты никак не можешь решить, как поступить. – Хоук поднесла палец к губам и застыла в позе раздумий. Себастьян сам не заметил, как залюбовался женщиной, буквально пожирая ее глазами. Наконец Беатрис вздохнула и убрала руку от лица. – Я понимаю твои позиции. С одной стороны, ты уже дал обет, ты смирился с жизнью в Церкви и ты веришь в то, что делаешь. Но с другой стороны ты считаешь, что имя твоей семьи не должно быть забыто, род должен быть продолжен, а кроме того, уверен, что будучи перевоспитан, станешь хорошим правителем. Выбор действительно сложный.

-Да, - Ваэль на мгновение опустил голову и уставился в пол. Затем он опять поднял на нее взгляд своих голубых глаз и произнес: – Однако даже если я выберу Старкхевен и забуду обо всех обетах, данных Церкви, я не могу покинуть Кирквол сейчас. Ты сама слышала слова сестры Соловей, Эльтине угрожает опасность. Я должен позаботиться о ней, пока ситуация не стабилизируется.

Это очень благородно, - улыбнулась ему Хоук. – Мне нравятся люди, готовые пожертвовать собой ради кого-то…и чего-то. Но угрозы приходят и уходят. Мередит может никогда не отдать место новому наместнику, и тогда Эльтина по-прежнему будет единственным, кто стоит между магами и храмовниками. Ты готов потратить всю свою жизнь на это? Старкхевен вскоре забудет, что им правили Ваэли, твои претензии на трон мало кто захочет поддержать.

-В твоих словах есть истина, - кивнул он, черты его лица стали жестче. – Но если от меня потребуется вся жизнь, то я готов пойти на это.

-Себастьян… - ее голос стал мягче, а во взгляде появилась печаль.

Ваэль знал этот взгляд. Он уже не раз видел, как она смотрит на него подобным образом, и не замечал, чтобы другие ее соратники удостаивались такого. Это был потрясающий взгляд – нежный, чувственный, даже в какой-то мере страстный. И Себастьян прекрасно понимал его значение, но не мог позволять себе думать об этом, зная, куда это все сможет завести его. Он не имел права на эту женщину.

-Хоук, пойми, я давно смирился с этой жизнью, и я… - Внезапно его прервало откашливание. Он обернулся и увидел одного из церковных Братьев.

-Простите, Себастьян, - сказал тот, - нам нужно готовиться к вечерней службе.

-Ох, - выдохнул Ваэль и оглянулся на церковный зал, где уже начали собираться прихожане. – Конечно, мы уже уходим.

-Мы можем поговорить в Церковном дворе, - предложила Хоук, когда они отошли от алтаря, спустившись в церковный зал.

-Там тоже людно, - покачал он головой. – Да и сегодня довольно прохладно. Обычно во время вечерней службы на третьем этаже пусто. Там мы сможем договорить, и заодно никому не помешать молиться.

Хоук кивнула и направилась за ним. Третий этаж Церкви действительно оказался пуст. Слабый свет от свечей едва проникал сюда, давая лишь минимальное освещение, достаточное, чтобы разглядеть куда ступаешь, но не более.

-Ух, ты хотел, чтобы мы не мешали прихожанам, или чтобы они нам не мешали? – усмехнулась Хоук, опираясь на перила яруса. Она не стала садиться во тьму на одну из скамеек для прихожан, стоящих здесь.

-Я хотел, чтобы мы не мешали службе. Молитва – священное действо, когда человек общается с Андарсте и Создателем и воздает им почести. Мы не должны нарушать это своими спорами и разговорами, - ответил Себастьян, полностью игнорируя подтекст ее усмешки.

-Скажи, ты всегда такой святоша? Или все же бывают времена, когда ты перестаешь так фанатично следовать церковным правилам? – В полутьме он увидел, как ее глаза сузились. Хоук начала раздражаться.

Беатрис всегда раздражалась, когда он не отвечал на ее подшучивания. Очень редко он позволял в беседах проявить эмоции, все чаще стараясь оставаться бесстрастным. Даже его голос был обычно ровен, а манера речи растянута, словно он читал Песнь Света. Раньше это не беспокоило ее, и она смиренно терпела эту его манеру, однако в последнее время все как будто изменилось.

Стоило ей начать шутить и поддразнивать его, а ему делать вид, что он не замечает этого, она начинала потихоньку раздражаться. Щеки Беатрис вспыхивали, а глаза блестели… и ему это нравилось. Нравился ее вид, нравилось то, что она так раздражается, нравилось…раздражать ее дальше, сильнее. Он прекрасно осознавал, что играет с огнем, но ничего не мог поделать, продолжая уже сам, нарочно, делать так, чтобы Хоук начинала злиться.

Себастьян подошел к перилам и оперся на них ладонями, посмотрев на толпу прихожан, галдящую внизу. На мгновение на его губах появилась легкая усмешка, но она быстро исчезла, спрятанная за бесстрастной маской на лице.

-Хоук, ты же все прекрасно понимаешь, - произнес он таким же ровным и спокойным голосом, как и всегда. – Недостойному поведению не место в Церкви. И даже когда я помогаю тебе…убиваю людей… Я делаю это во имя справедливости, не забывая молиться об их душах перед Создателем. Я не безгрешен, мое прошлое до сих пор давит на меня. Однако только я сам могу сделать свое будущее благодетельным и чистым.

-Благодетельное и чистое будущее, - усмехнулась Хоук. – Служение Андрасте до смерти?

-Именно, - кивнул Себастьян.

-Но сама Андрасте, прежде чем быть сожженной на костре, не жила жизнью монахини, - пожала плечами Беатрис. – И ты сам говорил, что был верующим еще до присоединения к Церкви…

-Да, но именно Церковь помогла мне стать тем, кем я стал! – покачал головой Себастьян. Он нахмурился и внимательно посмотрел на нее. Уже не в первый раз между ними возникал подобный разговор. Уже не в первый раз она пыталась…вывести его на путь, с которого уже не свернешь.

Хоук развернулась к нему. В полутьме ее глаза сияли, а тени на лице придавали загадочности и утонченности ее чертам.

-Себастьян, - Беатрис подошла к нему и положила руку на предплечье. Он сразу же почувствовал приятное давление через рукав своего камзола, однако постарался проигнорировать появившиеся ощущения. - Ты хороший человек. И ты будешь хорошим правителем. Не нужно сомневаться в себе, не нужно сомневаться в будущем. Чтобы узнать, как все обернется, нужно сначала это сделать, а не гадать на кофейной гуще. На самом деле правды нет ни у меня, ни у Эльтины, и все зависит лишь от тебя самого. И я верю в тебя! Ты…

Хоук замолчала и убрала руку. Гул внизу начал стихать, и в наступившей тишине были слышны лишь откашливания Братьев и Сестер, готовых начать вечернюю службу. Себастьян, казалось, не замечал этого. Его глаза сейчас видели только ее. То, как она внезапно замялась, вызвало в нем странные и довольно приятные ощущения.

-Ты привлекательный и сильный мужчина, с добрым сердцем и открытой душой. Неужели ты хочешь всю жизнь прятаться в Церкви? Прятаться от жизни? – спросила вдруг она, а затем повернулась к нему.

Глаза Себастьяна продолжали удивленно смотреть на нее. Ваэль чувствовал, как кровь застучала в висках, а сердце было готово вырваться из груди. По телу начал расползаться жар, а щеки наверняка пылали румянцем.

-Хоук… - слабо произнес он, чувствуя, что во рту у него все пересохло. Он сделал глотательное движение, а затем попробовал снова. – Хоук…Ты не понимаешь, что значит быть позором семьи… Что значит, когда родные стыдятся тебя, боятся, что ты станешь угрозой для брата. Когда я понял, что мне никогда не стать правителем Старкхевена, я решил жить в свое удовольствие. И я так жил! Напивался до потери сознания, тратил деньги налево и направо…использовал женщин…много женщин. Но, придя в Церковь, я обрел цель. Я перестал быть бесполезным, эгоистичным и надменным типом. Перестал быть прожигателем жизни.

-Вот именно, ты исправился, - резко кивнула Хоук. В полутьме не было заметно, однако Себастьяну показалось, что у нее на щеках румянец такой же, как у нее. Женщина ударила кулаком по руке. – Ты обрел те качества, которые тебе необходимы, чтобы вернуться в большой мир и продолжить начатое твоей семьей. Ты обрел качества, которые помогут тебе сделать все правильно. Если ты станешь Братом, если посвятишь…отдашь все свои годы жизни лишь служению Андрасте, то ты попросту растратишь себя. Когда ты подвергся искушению, Создатель указал тебе путь к исцелению и спасению, однако он не стал бы исцелять тебя для того, чтобы ты запер себя от внешнего мира. Себастьян, ты должен вернуться в Старкхевен, должен возродить семейное дерево, должен занять свой законный трон. Семья – это самое главное. Поверь мне, когда я говорю это.

-Но мои обеты Андарсте священны… - слабо ответил Себастьян.

-Андрасте была мученицей, сожженной на костре, однако она не призывала остальных жертвовать своими жизнями – в буквальном и переносном смысле, – выпалила Хоук, повысив голос.

Она внезапно замерла и посмотрела ему в глаза. Себастьян снова сглотнул, когда увидел, что у нее в глазах блестят слезы. Беатрис, слегка нахмурившись и, как будто поняв, что у нее сейчас потекут слезы, резко отвернулась от него. Несколько мгновений они стояли молча, не произнося ни слова.

Ваэль мог видеть, как поднимаются и опускаются ее плечи. Хоук была зла. Зла на него. Она резко дернула плечами и снова обернулась к нему. Лицо Беатрис было серьезно и прекрасно, однако она все еще тяжело дышала, так до конца и не успокоившись.

-Пожалуй, мне лучше уйти, - произнесла Хоук, а затем положила ему руку на плечо в знак прощания. – Лучше договорить в следующий раз, когда мы оба успокоимся…

С этими словами она убрала от него свою руку и развернулась, чтобы уйти. Себастьян, на мгновение опустив глаза, снова нахмурился, а затем, словно повинуясь неясному порыву, бросился следом за Хоук, быстро хватая ее за руку.

Он прижал Беатрис к стене и впился в ее губы. Они были желанными, недостижимыми и манящими. Он давно мечтал о Хоук, пытаясь доказать самому себе, что это не так, давно мечтал прикоснуться к ней, ощутить вкус ее губ, языка и кожи на своих губах. Каждая секунда поцелуя опьяняла его, не позволяя оторваться от нее. В голове все плыло, а голос разума был заглушен Песнью Света, доносившейся снизу, и слабыми стонами Хоук.

Она сначала ошарашено смотрела на него, не сразу поняв, что происходит, пока его губы не прикоснулись к ней. Грубый поцелуй Себастьяна быстро перерос в страстный. Он впивался в нее, покусывая и посасывая нижнюю губу, медленно опускаясь к подбородку, и покусывая уже его, а затем снова возвращаясь к ее губам. Когда его язык вторгся в ее рот и затанцевал там, она сразу же поддалась ему, включаясь в эти движения. Стон Беатрис, смешивающийся со стоном Себастьяна, лишь распалял их сильнее.

Запыхавшись, он оторвался от нее и провел большим пальцем по ее припухшей нижней губе. Беатрис, тяжело выдохнула, улыбнувшись ему в полутьме, и покорно повинуясь его пальцу, приоткрыла рот. Себастьян несколько мгновений смотрел на ее лицо, любуясь чертами Хоук. Ему трудно было не заметить появившееся желание в глазах женщины. Наверняка она видела ответное желание в его собственном взгляде.

-О, Хоук, - выдавил он из себя, чувствуя, что голос отказывается подчиняться ему. – Я…

-Себастьян, - также выдавила Беатрис и блаженно улыбнулась ему. – Только не иди на попят…

-Я не уйду! – оборвал он ее.

Его губы снова прикоснулись к ней, на этот раз более нежно. Руки Себастьяна двинулись по ее телу, чувствуя каждый изгиб под одеждой. Хоук редко приходила в броне в Церковь, и Себастьян был благодарен, что сегодня она в простой одежде. Ее руки обнимали его за шею, пальцы впивались в волосы, взъерошивая их в такт поцелуя и подталкивая ближе к себе.

Голос Братьев, доносившийся снизу, что-то вещал о пороке и соблазне, когда руки Себастьяна прикоснулись к бедрам Беатрис. Его ладони прошлись по ним, двинувшись к ее ягодицам. Легкое мнущее движение пальцев заставило ее ахнуть и слегка запрокинуть голову назад, предоставив Себастьяну возможность насладиться ее подбородком и шеей.

Его губы прикоснулись к мягкой, шелковой коже женщины, пахнущей иностранными благовоньями. Он всегда чуял эти ароматы, исходившие от нее, когда она проходила мимо или стояла рядом, но никогда ему еще не выпадал шанс ощутить это так близко. Ваэль на мгновение зарылся в нее носом, вдыхая тонкий запах ее кожи, и почувствовал, как от его дыхания она покрылась мурашками. Хоук слегка вздрогнула и вздохнула, пытаясь прижать его голову еще ближе к себе.

Его пальцы все еще мяли ее бедра и ягодицы, а губы уже ласкали кожу пониже мочки уха. Себастьян обхватил ее поудобнее и слегка приподнял бедра Хоук, прижимая ее ближе к себе. Беатрис снова ахнула, почувствовав его возбуждение сквозь одежду. Ее руки моментально опустились ниже, к его ягодицам, стараясь прижать его бедра как можно ближе к себе.

Когда Хоук слегка задвигала своими бедрами, пытаясь создать трение между ними, Себастьян невольно оторвался от ее шеи и, закатив глаза от наслаждения, слегка застонал. Теперь была ее очередь действовать. Ее ладонь прошлась между ними и дотронулась до него, ощущая его возбуждение в штанах. На этот раз Себастьян откинул голову назад, и Беатрис прикоснулась к его шее.

Ваэль ничего не замечал вокруг, кроме губ этой женщины, ласкающей его кожу, и прикосновений ее рук, которые даже сквозь одежду распаляли его все сильнее и сильнее. Руки Хоук двинулись выше, к вороту его камзола, стараясь нащупать в полутьме застежки. Он чувствовал ее нетерпение, ее резкие движения пальцев, старающихся поддеть застежку. Поцелуи Хоук становились все более сильными и страстными. Она была возбуждена не меньше его.

Себастьян убрал ее руки от камзола и сам расстегнул его, снимая и небрежно кидая на пол. Все, что творилось вокруг, его уже сейчас не волновало. Служба на нижних этажах Церкви создавала странный, возбуждающий фон. Песнь Света, раздающаяся церковным залам, превращала все происходящее в какой-то странный сон. Один из тех, которые ему изредка снились. Один из тех, в которых он пытался противостоять соблазнам, но не мог…

Руки Хоук снова оказались на нем, теперь уже стараясь снять с него рубашку. Это ей удалось осуществить самой, и белая ткань полетела на пол вслед за камзолом. На губах Беатрис появилась легкая улыбка, когда она хитро посмотрела на полуобнаженного Себастьяна. Он в ответ тоже улыбнулся и притянул ее в объятия, а затем прильнул к губам, одновременно развязывая узлы на ее корсаже.

Себастьян оторвался от женщины и помог ей избавиться от одежды. Хоук была прекрасна. Стоя здесь, в полутьме, куда едва попадал свет свечей из центрального зала Церкви, он не мог отвести взгляда от Беатрис. Сколько раз он гнал от себя мысли о ней, сколько раз пытался заглушить молитвами фантазии, упорно лезшие в сознание.

Взгляд Ваэля остановился на ее грудях, набухшие соски выдавали желание и жажду ласки. Он протянул к ней руку, но остановился в паре сантиметров от груди, его пальцы слегка дрогнули. Она молчала, внимательно следя за его движениями, словно боялась спугнуть приманенного зверя. Сейчас Себастьяну казалось, что перед ним статуя прекрасной девы, вылепленная великим мастером, который смог передать все изящные изгибы и линии. И если бы грудь Беатрис не вздымалась от тяжелого дыхания, он бы подумал, что она на самом деле ненастоящая, а все происходящее лишь плод его воспаленного разума.

Себастьян мог бы любоваться ею вечно, но прекрасно знал, что в данный момент не сможет продержаться так долго. Да и она сама была вот-вот готова кинуться на него, лишь едва сдерживая себя. Он протянул руку дальше и дотронулся до ее нежной кожи на груди. Аккуратно сжав пальцами сосок, Ваэль был награжден сладким вздохом. Глаза Хоук прикрылись.

Он наклонил голову и прикоснулся губами к ней, его язык прошелся по бархатистой коже, оставляя влажный след до соска. Взяв его в рот, Себастьян начал медленно посасывать его, заставляя ее вздохи перерасти в постанывания. Он почувствовал, как под его пальцами снова появились мурашки, и слегка улыбнулся. Его прикосновения вызывали в ней дрожь… Приятную дрожь.

Руки Беатрис потянулись к его поясу, желая снять с Себастьяна брюки, но он не позволил ей дотянуться до него. Отпрянув от ее груди, он развернул женщину, приперев к стенке, а затем припал губами к ее плечам. Почувствовав губы Ваэля на плечах и спине, Хоук начала извиваться, чувствуя все новые и новые приливы жара по всему телу.

Себастьян в поцелуях медленно спускался к ее пояснице, одновременно лаская пальцами кожу на ее боках. Его руки дошли до ее ягодиц, и он слегка сжал их, заставив Хоук выгнуться еще сильнее. Она хотела его, еле сдерживалась, но терпела. Он понимал, что Беатрис боится его спугнуть, однако сам он уже не мог отступить, чувствуя опьянение от каждого поцелуя, от каждого прикосновения к ее коже и от каждого взгляда на ее обнаженное тело.

Его пальцы аккуратно вторглись в нее, моментально ощущая влагу. Она уже была готова принять его. Сделав несколько медленных, мучительных для Хоук движений, Себастьян вынул пальцы и отошел от женщины. Беатрис разочарованно хныкнула и оглянулась на него, однако, увидев, что он расстегивает свои штаны, довольно ухмыльнулась.

Себастьян не знал почему, но сейчас взгляд Хоук заводил его как никогда. Она смотрела на него все в той же позе, в какой он ее оставил, словно исподтишка, следя за каждым его движением. В полутьме ее глаза заинтересованно поблескивали, пытаясь уловить каждый момент. Когда Себастьян наконец-то стянул с себя одежду, оставшись полностью обнаженным, она окинула его взглядом, а затем облизала губы. Себастьян мысленно произнес молитву Андрасте. Он надеялся, что святая пророчица поймет его искушение и простит ему нарушение обета. Останавливаться было уже поздно.

Ваэль подошел к ней сзади и обернул вокруг нее руку, а затем приподнял левую ногу Хоук. Медленно, он вошел в нее, впервые за эти годы вновь ощутив тот жар, который дарит лоно женщины. Губы Себастьяна приоткрылись, и с них сорвался сладострастный стон, глаза закрылись сами собой, пока он привыкал к почти забытому чувству блаженства.

Сделав пару плавных движений в ней, Себастьян начал увеличивать темп. Его пальцы удерживали Хоук возле стены, пытаясь поддержать ее равновесие. Крепко прижавшись ладонями к стенке и зажмурив от наслаждения глаза, Беатрис пыталась раствориться в тех ощущениях, которые сейчас расползались по ее телу от низа живота. А когда губы Ваэля прикоснулись к ее плечам, начав ласкать ее кожу, она не смогла больше сдерживать стоны наслаждения.

Темп Себастьяна усиливался с каждым ударом, стоны Хоук становились громче с каждым движением. Еще чуть-чуть, и толпа прихожан внизу услышит их. Ваэль был словно в бреду, еле слыша и замечая то, что творилось вокруг. Словно издалека, в его сознании зазвучал сигнал предупреждения о том, что их стоны могут погубить обоих. Когда, сделав очередной резкий толчок, Хоук почти вскрикнула, Ваэль внезапно остановился и вышел из нее.

Не дав Беатрис опомниться, он развернул ее лицом к себе. Себастьян снова вошел в нее, быстро восстановив прежний темп, а когда она начала громко стонать, прильнул к ней губами, заглушая стоны поцелуями.

Песнь Света снизу эхом разносилась по всему зданию, проникая в каждый темный уголок Церкви. Свет от множества свечей и лампад едва проникал на верхние этажи, вырывая из темноты лишь немногое, поэтому никто из прихожан не мог заметить две фигуры, слившиеся в танце любви на одном из верхних ярусов, перемешивая свои стоны с молитвой Братьев.

Себастьян почувствовал, как внутренние мышцы Хоук начали сильнее сжимать его. Ее стоны, все еще заглушаемые его поцелуем, усилились, а пальцы рук, которыми она обнимала его сейчас, начали с силой впиваться в его кожу, делая ощущения еще острее. Еще более резкий и сильный толчок в Хоук, и она воскликнула, вырываясь из поцелуя. Еще один подобный толчок, и Беатрис сама прильнула к его губам, с силой закусив уголок его нижней губы. Бедра женщины задвигались сильнее, призывая Себастьяна не прекращать этот бешенный ритм. Она так и не выпускала его губы из своих зубов, и вскоре по его подбородку потекла тонкая струйка крови.

Казалось, привкус крови, появившийся во рту обоих, только сильнее подхлестнул их, и Ваэль уже беспощадно двигался в ней, доводя женщину до безумия. Еще пару ударов, и она резко вдохнула, отпустив губы Себастьяна и запрокинув голову назад. Он почувствовал, как по ее телу прошлась дрожь, а внутренние мышцы сжали его так сильно, что он не смог сдержаться, последовав за ней. Откинув голову назад, как и Хоук, Себастьян громко застонал, изливаясь в ту, которая смогла его заставить снова почувствовать эти восхитительные ощущения.

Тяжело дыша, чувствуя головокружение и дрожь в коленях, они оба едва доползли до приходской скамейки, стоящей неподалеку. Хоук прильнула к Себастьяну и положила голову ему на грудь, начав прислушиваться к его бешенному сердцебиению. Он в свою очередь обнял ее, запуская пальцы в волосы Беатрис.

Избранные молитвы из Песни Света подходили к своему финальному концу, окутывая двух людей, которые только что обрели друг друга. Казалось, что этот момент может длиться вечность, а прихожане и Братья внизу лишь иллюзия. Полутьма, царившая вокруг них, скрывала их тела от любопытных глаз, а служба, идущая на нижнем этаже, заглушала редкие фразы, которыми изредка перекидывались Беатрис и Себастьян.

Но служба, в конце концов, закончилась, народ начал медленно расходиться по домам, а Хоук и Ваэлю пришлось оторваться друг от друга и вернуться в прежнее, обычное состояние Защитницы Кирквола и Принца Старкхевена в изгнании, давшего обет в качестве преподобного Брата.

-Хм, Эльтина ничего не заподозрит, увидев это? – спросила Хоук, одевшись и посмотрев на укус на нижней губе Себастьяна. Она подошла к нему и аккуратно прикоснулась к свежей ране.

-Хоук, после помощи тебе, я иногда возвращаюсь и с более заметными ранами, - улыбнулся он, взяв ее ладонь в свою руку и поцеловав.

-Хорошо, значит, я могу спать спокойно и не волноваться, что накликаю на себя гнев Преподобной Матери за то, что совратила одного из ее церковных мальчиков, - ухмыльнулась Беатрис.

-Ты совратила? – удивленно изогнул бровь Себастьян. – А мне казалось, что это я поддался искушению…

-Ох, ну значит, мы оба были плохими, - рассмеялась она, а затем осторожно прильнула к его губам. – Но…что дальше?

-Не знаю, - нахмурился Себастьян и на мгновение отвел от нее взгляд. Внезапно на его лице появилась легкая улыбка, и он снова посмотрела на Беатрис. – Но я тебя не отпущу!

Он снова притянул ее ближе к себе и впился в нее, игнорируя боль на губе и наслаждаясь ароматом и вкусом губ и кожи этой женщины. Никогда еще у него не было той, с которой он хотел бы остаться до конца, и обрести подобного человека была наивысшим благословением. В конце концов, он всего лишь человек, и не может устоять против такого чувства как любовь.